Председатель районного общества жителей блокадного Ленинграда, морской офицер Альберт Ильин обратился к собравшимся в актовом зале с такой речью:

– Нынешняя наша традиционная встреча проходит в знаменательное время, когда не только Россия, но и всё уважающее себя человечество готовится отметить 70-летие со дня капитуляции фашистской Германии. Прежде чем победа пришла к нам, была ещё битва за Москву и Сталинград, Курская дуга и, наконец, снятие ленинградской блокады. После разгрома фашистов под Ленинградом у людей появилось ощущение, что победа неминуема и близка.

Неимоверная стойкость ленинградцев, переживших почти 900 дней страшной блокады, не имеет примеров в истории человечества. По последним данным, около 1,5 миллиона жизней было положено на алтарь Отечества, ещё около миллиона защитников города погибло в боях на подступах к нему. Особенно ужасной была первая блокадная зима. Холод, голод, воды нет, хлебный паёк урезан до 150 граммов на человека в день. Истощённые люди падали на улицах и умирали.

Собравшиеся минутой молчания стоя почтили память тех ленинградцев, кто не дожил до прорыва кольца окружения.

Поздравить бывших блокадников с этой знаменательной датой пришли заместитель главы района Ирина Шуневич, секретарь совета ветеранов войны и труда города и района Валентина Петрова, у которой отец, водитель, перевозил в войну грузы по льду Ладожского озера.

До начала традиционного чаепития, завершающего праздничную программу, наш корреспондент успела пообщаться с бывшей ленинградкой Людмилой Николаевой, которая 20 лет назад перебралась в Боровичи:

– Когда началась война, мне было пять лет, всё хорошо помню. Мы жили в Петроградском районе в коммунальной квартире дома на территории инфекционного института. Отец ушёл на фронт, а мать продолжала работать на ткацкой фабрике, откуда её вместе с другими женщинами направляли заготавливать торф. Обернувшись в два байковых одеяла (одно – на голову, другое – вокруг туловища), шла до болота через два района – не менее десяти километров.

В квартирах не было ни воды, ни света, ни тепла – всю мебель и книги сожгли. Это чудо какое-то, что мы выжили. Как-то бабушка наскребла по сусекам столовую ложку пшена, которое рассыпала, не донеся до кастрюли. Так мы, вчетвером ползая по полу, собирали его по крупинкам. Ремни, подмётки от сапог варили. Вся живность в городе была съедена. То, что показывают в фильмах, – лишь малость тех ужасов, которые и мне пришлось видеть. Об этом, действительно, лучше не говорить.

Мой супруг тоже пережил блокадный голод. Приобретя дистрофию первой степени, долго не мог ходить. Свекровь, помню, рассказывала такой случай. Она возила на лошади трупы. Однажды кто-то, зная, что у неё дома ребёнок, дал ей буханку хлеба, которую она закопала в снег, чтобы потом забрать, а лошадь нашла и съела. Сколько слёз было!

Через шесть месяцев с начала блокады наш детский сад эвакуировали в Кировскую область. Ехали в телячьих вагонах. Как только начиналась бомбёжка, заведующая укладывала нас на пол, покрытый соломой – если уж и погибнем, так все сразу.

На станции Оречье для нас организовали детский дом. Жилось там неплохо. Рядом был молокозавод, нас поили сывороткой. Я была маленькой и худенькой и мне в качестве дополнительного питания давали по 10 граммов сливочного масла. Мама туда тоже приехала, жила в бараке в 12 километрах от нашей станции, грузила в вагоны уголь. Раз в месяц приходила меня навестить. Приносила кусочек булки, намазанный маргарином и посыпанный сахаром – тогда это было вкуснее пирожного.

Потом мы вернулись в Ленинград. Первые пять послевоенных лет были очень тяжёлыми. Надо отдать должное руководству города, которое быстро ввело карточную систему продовольственного обеспечения. Также быстро приступили к строительству жилья. В Невском районе рядом со станцией метро «Ломоносовская» пленные немцы отстроили «сталинские», как их называли, дома, в одном из которых мы получили квартиру.

Александра ПОПОВА.

 Фото Константина

ЯКОВЛЕВА.