Редактор «Красной искры» 60-70-х годов Дмитрий Петрович Петров, великий эрудит, обладатель трёх или пяти тысяч, сам не знавший скольких, но всех прочитанных им томов в домашней библиотеке, при котором газета выросла не только профессионально, но и интеллектуально, первое время вёл себя на работе странно. Он крайне редко вызывал сотрудников и сам редко выходил из своего кабинета, так редко, что каждое появление его становилось маленьким событием. Узрев это, мой непосредственный начальник – заведующий отделом промышленности Николай Бобылёв, страдавший желудочным заболеванием и ещё чем-то и поэтому, наверное, желчный, но и озорной, поскольку тоже был ещё молод, с ухмылкой говорил мне: «САМ вышел!» – «Правда? И что он делает?» – «Ходит по коридору взад-вперёд, руки заложил за спину, смотрит поверх голов. Мировые проблемы решает!».

Однажды по необходимости – ДП дал задание расследовать письмо в редакцию – я зашёл к нему. Он сидел, откинувшись на спинку обтянутого чёрной кожей николаевских ещё времён стула и уставившись неподвижным взором в пространство между дверью и стеной, где висел его габардиновый серый плащ и серая в мелкую клетку кепка.

– Дмитрий Петрович, – говорю ему, – вы направляли в наш отдел письмо с улицы Советской. Там возник скандал. Позавчера заседал уличный комитет. Соседи помирились. Я подготовил небольшую, с потугами на юмор, заметку. Будем давать?

Очнувшись от своих мыслей, ДП ответил:

– Да, да, помню. Подумаем. Положите на стол. – И вновь уставился на свой плащ с кепкой….

В другой раз он стоял у окна, скрестив руки на груди, и смотрел во двор, где не было видно ни одной души, кроме нескольких ворон на крыше гаража. В этот момент он показался мне похожим на Наполеона с картины какого-то художника. Тот же рост, та же сутуловатость, залысина. Да и лицо напоминало наполеоновское. Только взгляд благожелательный…

Как я сразу не догадался, что загадочный автор с псевдонимом Д. Скобарь, чьи юморески в стихах и прозе выглядели, прямо скажем, странновато на страницах серьёзной партийной газеты – сам редактор? Вот чем объяснялась его особая забота о литобъединении, непременное присутствие на занятиях, короткие отношения с руководителем объединения Львом Фрумкиным, писателем Виталием Гарновским, деревенским поэтом Евдокимом Русаковым. Я тоже занимался сочинительством, но меня ДП держал на расстоянии, потому что был ещё молод, а главное, человек подчинённый, – субординация!

Мне, вчерашнему студенту филфака, новичку в журналистике, ДП казался марсианином, настолько он был не похож на сослуживцев. Не думал, что он может быть простым и сердечным. Но увидел его таким, когда мужчины редакции, а среди творческих работников была только одна женщина, ответственный секретарь Евгения Владимирская, по почину завотделом партийной жизни Александра Иванова решили отпраздновать День советской печати – 5 мая – с выездом на природу, благо весна установилась тёплая. Расположились на холме за Перёдками. Расстелили на молодой траве скатерть… Обычно замкнутый и углублённый в себя ДП вдруг оказался душой компании. Он сыпал остроумными шутками и репликами, сопровождаемыми взрывами смеха.

ДП пришёл в журналистику с поста секретаря райкома партии по идеологической работе бывшего Опеченского района и сначала редактировал тамошнюю газету. В райкоме справедливо рассудили, что раз идеолог такой заумный, в выступлениях своих на пленумах и конференциях цитирует Салтыкова-Щедрина, Свифта и Конфуция, то это лучшая кандидатура: не директора же овощебазы назначать?

Рассказывают, что в опеченской газете ДП прослыл деспотом. Первый приказ его по редакции – об увольнении с должности корректора… собственной жены. В советских учреждениях семейственность не поощрялась.

В боровичской «Красной искре», когда в 1967 году я появился там, ДП выглядел либералом и, более того, вольнодумцем. Здесь к нему вначале отнеслись скептически: какой толк от редактора, занимавшегося агитпропом? Чему он может научить того же Бобылёва, мастера завода деревообрабатывающих станков, знатока конкретной экономики? Или заведующего сельхозотделом Фёдора Старовойтова, управлявшего отделением в совхозе? Так что де-факто в редакции существовало самоуправление, и ДП с этим мирился. Но мне нравилось, что на летучках он побуждал писать раскованно, искать интересные темы, избегать официозности. Поддерживал любую инициативу, направленную на улучшение содержания газеты. В ту пору я сформулировал тезис, которым сам впоследствии воспользовался: хороший руководитель тот, кто не мешает работать подчинённым. Парадоксально, но это так.

А затем наступило время, когда с «самоуправлением» было покончено – ДП взял бразды правления в свои руки. Году в 1970-м ЦК КПСС специальным постановлением обязал редакции городских и районных газет, в рамках ещё не свёрнутой косыгинской экономической реформы, бороться за снижение издержек, а при возможности – сделать издания рентабельными.

Будучи всё же человеком прагматичным, ДП увидел такую возможность для «Красной искры». Для этого требовалось увеличить число подписчиков с 11 до 15 тысяч, привлечь к рекламе как можно больше частных лиц: до сих пор объявления от них принимались в исключительных случаях, такой порядок был установлен свыше.

Не перечислить всего, что было сделано тогда, чтобы в корне изменить лицо газеты. В двух словах: во главу угла ДП поставил темы морали, нравственности, культуры. Соцсоревнование, партийная учёба и всё такое прочее отодвигалось на задний план. Все намётки ДП взял под свой контроль, обязал каждого не реже двух раз в месяц выступать с проблемными статьями, чтобы о них говорили читатели и знали журналистов «Красной искры» пофамильно. Обязал проводить встречи с читателями в коллективах, и не только в период подписной кампании, а на протяжении всего года. Сам он открыл в газете уголок юмора и сатиры «Мстинские пороги» и частенько появлялся под привычным псевдонимом Д. Скобарь…

Признаться, я не верил в успех, но число подписчиков росло от квартала к кварталу и доросло-таки до 15 тысяч. Неожиданно большими оказались поступления средств от рекламы и объявлений. И вот мы – единственная газета в области – стали рентабельными, наша зарплата значительно выросла. Триумфально участвовали во Всесоюзном соревновании работников печати. «Красная искра» экспонировалась на Выставке достижений народного хозяйства в Москве, редактор и ещё двое сотрудников получили медали Выставки. Когда ДП ушёл в 1980 году на пенсию, тираж газеты составлял 18 тысяч.

КСТАТИ. Шестеро молодых боровичан, вступивших на журналистский путь в «Красной искре» при редакторе Петрове, а именно: Н. Бобылев, Г. Смирнов, Г. Шурганов, М. Зиминов, Е. Денисов и Т. Кульпинова – позже стали редакторами, из них четверо – в других районах и областях. Кто-то пошутил: птенцы гнезда Петрова…

*   *   *

Долго я ничего не слышал о нём, да и что можно услышать о пенсионере, но вот в 98-м дефолтном году – я тоже стал свободным человеком – он мне позвонил. Сам! Начал разговор так, как будто только вчера расстались.

– Мне скучно, Евгений Николаевич! Не с кем пообщаться… А у нас с вами общие интересы. Предлагаю раз в месяц встречаться – у меня. По воскресеньям, в обеденное время. С собой ничего не берите, время тяжёлое, но у меня хорошая пенсия, я же участник войны. Не будем откладывать встречу в долгий ящик. Жду вас в воскресенье, в два часа дня.

Мы уединялись в крошечной кухне его двухкомнатной «хрущёвки» на Парковой улице. Хозяин ставил на стол «маленькую», себе коньячную рюмочку, жарил яичницу с колбасой, его неизменное фирменное блюдо, огурцы со своего огорода, свежие или солёные. И начиналась беседа…

Откуда у него, выходца из бедной крестьянской семьи со Псковщины, такие обширные знания? Он мог с подробностями рассказывать о Тунгусском метеорите, о теориях происхождения жизни и Вселенной, о театре Мейерхольда, о значении Святой Троицы, о чём угодно. Образование у него – десять классов до войны и заочное отделение Высшей партийной школы после войны.

Оказывается, ДП всю жизнь занимался сочинительством, написал множество стихотворений, лирических, юмористических и патриотических. Осилил венок сонетов – свидетельство высокого технического мастерства даже для профессиональных поэтов. С пафосом, с видимым наслаждением читал он свои стихи, иногда вставая, чтобы жестикулировать свободной рукой…

К слову, лучшие стихи и рассказы Дмитрия Петровича под псевдонимом Д. Скобарь включены в коллективные сборники литературного объединения.

Однажды он начал встречу с неожиданного.

– Все мы, все мы, Евгений Николаевич, бренны, всем нам предстоит уйти туда, где Макар телят не пас. Хочу уйти с чистой совестью и по старинному русскому обычаю покаяться перед вами.

Он ошеломил меня. Подобного не приходилось слышать.

– О чём вы, Дмитрий Петрович? С какой стати?

– Моё покаяние, может быть, не вам, а мне – нужно. Однажды в одной компании зашёл разговор о вас как об авторе двух книжек стихов, и я в горячке спора отозвался о вас… как бы это выразиться… не так, как следовало бы. Каюсь и прошу вас простить меня великодушно. Что же касается вас как сочинителя, то… теперь я думаю иначе…

Последняя наша встреча была мимолётной, в проходной типографии. Он сдал в набор рукопись своей третьей книжки и, успокоенный, возвращался домой. По дороге у него остановилось сердце.

…Вот и ещё сколько-то лет прошло, вот и я приближаюсь к возрасту редактора «Красной искры» 60-70-х годов, заслуженного работника культуры Дмитрия Петровича Петрова. И мучает, гложет, грызёт меня только одна мысль: ведь и мне надо бы покаяться перед родными людьми… И туман застилает глаза, потому что каяться мне не перед кем: иных уж нет, а те далече.