28.09.2021


Рядовой гитлеровской армии, уроженец Рурской области, дожил до 2014 года, оставил записки с рисунками о своей работе в русском плену.

Дневник пленного немца в Интернете нашёл боровичанин Владимир Иванович Кураев, увлекающийся немецким языком и историей Второй мировой войны. Воспоминания немца показались мне достойными внимания наших читателей.
Курт Эльферинг – двадцатилетний красавец в форме люфтваффе,  бодро смотрящий со снимка, воевал против нашей страны и лично у меня не вызывает  симпатии, но наблюдательность, неплохое  владение словом и карандашом,  делают его заметки ценным историческим свидетельством «культурного европейца», встретившего в пленившей его стране доброту и сочувствие… 
Мы публикуем фрагменты его воспоминаний, переведённых Владимиром КУРАЕВЫМ.
Публикация и комментарии Константина ЯКОВЛЕВА. 

Восточная Пруссия

  

Январь 1945 года 

В жестоком бою, как пишет Курт, русские прорвались на флангах и заняли позиции их полка.  «… весь день шёл бой, а ранним утром из окопов появились русские солдаты и направили на нас свои автоматы. Увидев их, мы поняли, что наше «кино закончилось»… Нас разоружили и обыскали. В мгновение ока у нас ничего не осталось, сапоги поменяли на русские… Для меня война закончилась, но из плена я вернулся лишь в мае 1948 года….

Русский лагерь военнопленных 

 

Боровичи, 1945 год

…Мы подъехали к товарной станции и остановились.  Через маленькое смотровое окошко увидели, что у грузовых складов царит оживленное движение.  Женщины в толстых ватниках разгружают какие-то вагоны и перевозят товар на склад. Вроде бы ничего нового, но все же здесь чувствовалось нечто иное. Женщины в ватниках, склады и погрузочная платформа – все вокруг было какое-то серое. К тому же было неуютно холодно, а деревья стояли голыми…
 Сильное оживление снаружи. Двери открываются, нужно выходить. Многочисленный русский конвой уже готов нас принять. Чуть поодаль обычный пассажирский вокзал, а вокруг заводы и трубы. Нас построили в колонну по пять, и мы пошли. Когда проходили мимо вокзала, увидели на нем вывеску с надписью БОРОВИЧИ. Теперь знали свое местоположение. Мы прошагали через город, все казалось безутешно серым…. 
По большому арочному мосту пересекли реку, это была Мста (трудно выговорить). Посредине моста в стальной раме висели большие часы. Дорога пошла немного в гору, мы увидели на правой стороне небольшую русскую церковь с кладбищем. Она выглядела неприглядной и обветшалой. На противоположной стороне находилась небольшая казарма, в которой, как узнали позже, размещалась наша охрана. Ребятишки сновали вокруг колонны и старались идти в ногу с нами. 
Мы прошли дальше около 6 км, вдали показался лагерь. Русские уже подготовились к встрече, разожгли перед ним большой костёр, чтобы мы могли обогреться во время ожидания. Лагерь находился в 70 метрах от дороги, на небольшом склоне. Над входными воротами большими буквами был написан лозунг «Честный труд прокладывает дорогу на Родину».
Курт работал на восстановлении цехов комбината огнеупоров «Красный керамик» по своей профессии жестянщика в механических мастерских вместе с другими специалистами. Но делать приходилось любую, даже подсобную работу – оклеивать окна, класть кирпич, толкать тяжёлые вагоны в шахте. Кичливые немцы были недовольны таким разнообразием:        
«… Мы поручили своему бригадиру довести до сведения русского руководства, что работа не соответствует нашей профессиональной квалификации. Вскоре пришёл один из руководителей комбината в сопровождении офицера и стал с большим терпением объяснять нам, что Германия проиграла войну и мы являемся военнопленными. И мы продолжали также работать. Но терпение и снисходительность этого руководителя вызывает до сих пор моё восхищение».
В записках, написанных спустя полвека, пленный подмечает непонятную ему непродуманность, плохое качество в работе, частые простои. 
Осенью привезли трофейное огнеупорное оборудование, станки для прессования, которые мы чистили. Их оставили зимовать без крыши и весной, нам же опять пришлось снова счищать с них ржавчину. Примитивно устроен «Русский подземный мир» – шахта (где Курт работал 21 день), электропровода не изолированы, кругом вода, механизация слабая. «У нас в Руре в такую шахту не пустили бы и мышь. 

«Стена плача» 

Вокруг велись восстановительные работы, старое оборудование, вернувшееся из эвакуации, устанавливалось заново, строились новые цеха. 
По пути на работу в мастерские и обратно мы проходили мимо огромной внешней стены одного из цехов. Она медленно, но уверенно росла ввысь.  Когда солнце светило вдоль, была заметна её горбатость... Поскольку над этой стеной трудились военнопленные из разных стран, мы её назвали «стеной плача». 
И вот однажды мы заметили оживление около неё, русских офицеров, кинооператоров с камерами. Какой-то «стаханов» собрался устанавливать рекорд – сложить максимальное количество кв. метров стены.
 Далее Курт с иронией описывает как много подсобных рабочих месили и подавали «суперкаменщику» раствор и кирпич прямо в руки, как отмечали по секундомеру обеденный перерыв, рулеткой замеряли площадь выложенной стены.
Когда объявили результаты, раздались аплодисменты. Бригадир нашей немецкой бригады, покачав головой, высказал мнение, что с таким обеспечением несложно достичь рекорда, для этого нужно нормально питаться и не ходить два раза в день пешком 6 км до лагеря. 
Комиссия не была в восторге от такой критики и нагло заявила: «Это вам нужно ещё доказать». Дело дошло до переговоров между русской комендатурой, комбинатом и немецкой бригадой. Вызов был принят.
 Русские дали нашей бригаде улучшенное питание. В течение 4-х недель на машине доставляли нас на работу и с работы.
…В деле участвовало столько же человек, сколько и у русских. Наблюдение вела смешанная комиссия из руководства и представителей немцев. Напряжение было огромным. Провели замеры и подсчитали. И вот результат: наша команда сделала на несколько процентов больше! 
Однако русские были откровенно воодушевлены и громко аплодировали. Начальник обнял нашего бригадира, они расцеловались. Нас похвалили на доске объявлений и выдали премии…
Вскоре началась зима и наша жизнь вошла в своё обычное «социалистическое» русло.

Фото из архива Г.А. Александровой.

Автопортрет Курта Эльферинга на открытке из советского лагеря военнопленных, г. Боровичи, 29 ноября 1946 года

Госпиталь лагеря НКВД № 270, д. Ёгла

Военнопленные немцы на ул. Коммунарной

Общий вид лагеря для военнопленных, д. Ёгла

Работают пленные немцы