21.06.2018
Начало войны и оккупация

…В память Софии Кирилловны врезалась картинка: новый дом, отстроенный накануне войны; мама, спешно собирающая на фронт отца; она, Соня, вместе со старшим братом Лёней и младшей сестрёнкой Аней, подглядывающие за взрослыми… Совсем недавно отец вернулся с финской войны, работал лесником, строил планы… А теперь его призвали под Брестскую крепость, на границу. 
После проводов отца дети с матерью вернулись на лошади в лес, за десять километров от деревни, где в летнее время жили в доме на две семьи (семья другого лесника тоже проводила кормильца на фронт). Там был огород и всё хозяйство – корова, лошадь, свиньи, птица… 
Известие о том, что немцы оккупировали район, застало семьи лесников неподалёку от родной деревни Кошелёв, куда они направились спустя полтора месяца жизни в лесу: страшновато там стало без мужчин… Чтобы попасть в деревню, надо было перейти на другой берег, через занятый немцами мост. Собрав волю в кулак, мама наказала Лёне перевести телку и корову вброд, чтобы не отобрали (лошадь уже отняли какие-то незнакомцы) – он хорошо знал реку, Соне велела остаться на этом берегу – у тетки в близлежащей деревне Заречье, а сама с маленькой Анечкой на руках пошла в Кошелёв, прямиком к немцам… 
София жила у родственников до глубокой осени: мама никак не решалась за ней прийти, немцы были повсюду. Наконец девочка, напуганная облавами на партизан, решила добраться до дома самостоятельно. Натянула на себя большущий папин костюм – то малое, что было из одежды, перекинула через плечо палку с узелком пшена и сказала: «Тётя, у вас страшно, я пойду домой!». Тётка останавливать не стала – сама пребывала в страхе… 
Воспоминания Софии Кирилловны о том безрассудном поступке до сих пор отдаются почти реальной физической болью: после обыска полицай или немец (она уже и не помнит), охранявший мост, ведущий в деревню, со всей силы ударил девчонку прикладом по спине… Вместе с оказавшейся поблизости соседкой тётей Надей из Кошелёва её загнали в старую церковь, где уже было много народа… «У меня всё заплыло от удара – лицо, шея, я к тёте Наде прижалась», – вспоминает София Кирилловна. Вечером кто-то предложил тощей девчонке выбраться через узенькое оконце… Как только полицай при обходе здания завернул за угол, София добежала до кустов и сидела там тихо, чтобы даже листик не шелохнулся… Потом – до ближайшего забора – дырка в нём была… А там и до дома недалеко!

Под гнетом немцев

Семья Софии вместе с шестью другими семьями жила в поповском доме. Там было безопаснее: священников немцы особо не трогали. В их собственном добротном доме располагалось немецкое командование. 
За время оккупации перевидала София многое. Помнит, как отступали советские солдаты: «налегке» – ни танка, ни гаубицы – с одними винтовочками; как наступали немцы – победно, в прямом смысле, играя на губных гармошках. Она, как и все деревенские ребятишки, пряталась по погребам при обстрелах и всё время «голодовала». Семья Софии первое время держалась благодаря маминой смекалке: забила корову, а мясо по бочкам разложила, пересыпав солью и уличным песком. Полицай, обнаружив «заготовки», только выругался, но не изъял. 
Помнит София и немецкого офицера, который угощал конфетами, хлебом, показывал фото своей жены и двух детей, объясняя на ломаном русском, что сделают с ним «пух-пух», если он откажется воевать. Помнит и «зверей», которые живьём закапывали в землю евреев в соседней деревне, согнав их, кошелёвцев, на это смотреть… 
Зимой 1942 года домой вдруг вернулся отец: бежал из плена, в который попал при отступлении с частью от Бреста к Воронежу, но ненадолго… Во время очередной облавы на партизан его, ставшего связным партизанского отряда (лесник, хорошо знал лес), забрали в числе других в концлагерь в д. Рогинь (за 40 км), откуда он так и не выбрался… Сколько лет прошло, а София Кирилловна помнит каждую секунду молчаливого прощания с отцом: он погладил их, детей, по головкам и ушёл… 
В страшную зиму 1943 года очень многие умерли от голода, да и потом было не легче. При отступлении гитлеровцы совсем озверели – убивали, калечили, жгли… 

Будо-Кошелёвская Великая Победа

Великая Победа для нашей героини и всех её односельчан наступила уже в ноябре 1943 года. София Лосева отчётливо помнит момент, как в деревню вошли советские войска. Они тогда всей семьёй прятались от немцев в построенном дедушкой блиндаже… В какой-то момент наступила гробовая тишина, и вдруг кто-то закричал: «Наши идут! Танки идут!». 
Заново переживая давние чувства, со слезами на глазах, София Кирилловна рассказывает:
– Танки едут, а за ними – пехота. Все из домов на улицу повыскакивали… Мы, ребятишки, так и лезли к бойцам… А потом «Катюшу» привезли – мы скатывались по ней, как с горки… 
В доме Дороховых снова развернулся штаб, только теперь свой, красноармейский… 
Вскоре мать позвали на опознание отца: в концлагере было обнаружено 10 ям, по 100 расстрелянных узников в каждой. Погибших нужно было захоронить по-человечески… Домна Фоминична еле нашла своего мужа Кирилла Платоновича среди груды изуродованных тел – у него были обрезаны уши, из-под ногтей торчали иголки…
*   *   *
– После освобождения деревни, – вспоминает София Кирилловна, – мы вместе со старшим братом пошли в школу, в один класс собрали детей разных возрастов. Занятия проходили в обычной избе, при свете лампы-коптилки из стрелянной гильзы, партами и стульями служили чурбаки с положенными на них досками, писчей бумагой – газеты, учебник был учительский – один на всех… И всё же мы были счастливы, ведь больше не было войны… 
Записала 
Валерия АРСЕНТЬЕВА.

Новгородская область в годы войны
18 районов из 27, которые вошли в состав Новгородской области в июле 1944 года, в 1941 году были полностью или частично оккупированы захватчиками: Батецкий, Белебёлковский, Волотовский, Дрегельский, Залучский, Демянский, Лычковский, Маловишерский, Молвотицкий, Мстинский, Новгородский, Полавский, Поддорский, Солецкий, Старорусский, Уторгошский, Чудовский, Шимский. 
В конце 1941 – начале 1942 года гитлеровцы были изгнаны с территории Дрегельского, Маловишерского, Молвотицкого, Мстинского, частично были освобождены Полавский, Чудовский районы, но в оккупации оставались важные населённые пункты и транспортные узлы: Новгород (19 августа 1941 года – 20 января 1944 года), Старая Русса (9 августа 1941 года – 18 февраля 1944 года), Чудово (20 августа 1941 года – 29 января 1944 года), Сольцы (22 июля 1941 года – 21 февраля 1944 года), Демянск (8 сентября 1941 года – 21 февраля 1943 года).