– Они пришли ночью. Наверное, громко стучали, и от этого я проснулась. Испугалась. Встала у двери в зал, у полотенца, что висело на косяке, и заплакала. Отец одевался. А они, все в чёрном, в блестящих кирзовых сапогах, стояли рядом и молчали. Я села на диван и продолжала плакать. Отец надел овечий полушубок, застегнулся, подпоясался тоненькой тесёмочкой... Больше я его не видела.

Так Антонина Фёдоровна осталась круглой сиротой. А вместе с ней четыре её старшие сестры (к тому времени уже все вышли замуж) и три брата. Мать умерла при родах, в возрасте сорока лет. Отец, чтобы прокормить такую большую семью, работал, как проклятый. Его основным делом было изготовление деревянных кадок и бочек, которые он потом продавал на ярмарках. Какое-то время работал в колхозе. Держали лошадь, был свой огород. За что арестовали и осудили простого крестьянина, дочь не понимает до сих пор. «Семёнов Федор Степанович, 1883 года рождения, уроженец деревни Сушерёвка (Перёдский сельсовет, Боровичский район), русский, грамотный, беспартийный, колхозник. Арестован 6 августа 1937 года Особой Тройкой УНКВД Ленинградской области. Приговорён к 10 годам лагерей как контрреволюционный элемент», – сообщает Книга Памяти жертв политических репрессий.

Пока Фёдор Степанович находился в тюрьме, ему носила передачи дочь Маруся, которая жила в Ленинграде. Получал он их или нет – неизвестно. Никакой обратной связи не было. Вскоре Фёдор Степанович тяжело заболел. Он и дома постоянно мучался желудком. Его перевели в межобластную тюремную больницу имени Ф.П. Гааза. Навещать больных разрешалось. В музее «Колючая память ГУЛАГа» в агропромышленном техникуме хранится письмо Фёдора Степановича из больницы в свою родную деревню, к детям. Написано оно в конце июля 1938-го года. «Дорогие и милые мои дети, шлю вам своё родительское благословение. Моя к вам отцовская просьба – живите поумнее. Я пока нахожусь в больнице. Здоров, но ненормальная температура. Ко мне Маруся ходит на свидания. Была 15 и 25 июля. Так что мне не скучно. Я посылаю всем низкий поклон. Опишите, как у вас идёт дело и что слышно про нас». Это была первая и последняя весточка от отца. В один из своих приходов Маруся обнаружила его койку пустой. Его похоронили на территории тюремной больницы, в общей могиле с другими умершими заключёнными.

Дочь Антонины Фёдоровны Татьяна говорит, что довольно скоро деда реабилитировали. Однако справка о реабилитации затерялась.

 – Мамина сестра, тётя Шура, рассказывала, что справку эту она получила и спрятала подальше от людских глаз и разговоров, то ли за образа, то ли ещё куда. Жила её семья в Тухуне, а когда начали переезжать в Боровичи, «бумажка» куда-то затерялась – или случайно, или специально. Это было приблизительно в 1950-м году. В нашей большой семье об этом событии вслух никогда не говорили, только перешёптывались. Если кто-нибудь из внуков расспрашивал про дедушку, его тут же осекали.

Только в 2003-м году по совету знакомых дочь Антонины Фёдоровны, собрав все необходимые документы, подала заявление о предоставлении справки о реабилитации. В следующем году из прокуратуры Новгородской области пришёл ответ. К этому времени из восьми детей репрессированного Фёдора Семёнова в живых осталось лишь двое – Антонина и Михаил. Их имена (наряду с отцом) и попали в Книгу Памяти жертв политических репрессий со скромной пометкой «реабилитированы 20.02.2004 г.».

Надо сказать, что был арестован и родной брат Фёдора – Гаврила. Как рассказывает Антонина Фёдоровна, на допросе его склоняли сознаться в государственной измене и содействии иностранному государству. Он всё отрицал, а в какой-то момент вышел из себя и ударил по столу кулаком. Его тут же расстреляли, прямо в кабинете.

Где покоится тело бедного, умершего в муках и одиночестве Фёдора Семёнова, никто никогда не узнает. Однако в этом году внуки привезут из Питера горсть земли и рассыплют её на могиле его супруги. Они уже обновили надгробный памятник и заказали новое фото – копию единственного снимка, где их бабушка и дедушка вместе.

Наталья ЧУРА.