22.02.2018
Осенью 1962 года наши войска и оружие были переброшены на «Остров свободы». Это было не только поддержкой революции на Кубе, но и ответом на размещение американских военных ракет в Турции.
Операция прошла смело и быстро. Советский Союз смог под самым носом Соединённых Штатов разместить на Кубе ядерные ракеты. По мнению историков, две недели мир стоял на пороге войны. Ощутить близость глобальной катастрофы довелось нашему земляку. Вот о чём он рассказал нашему корреспонденту Константину ЯКОВЛЕВУ.
 – С 1959 года я служил срочную (тогда она была трёхгодичной) под Ленинградом, в мотострелковом парадном полку, которым командовал подполковник Дмитрий Язов. С этим удивительным человеком, будущим маршалом, последним министром обороны СССР, судьба сблизила меня случайно: с ним познакомилась моя мать, приехавшая меня навестить. Она шла по двору части, командир её увидел и подошёл: «Я где-то вас видел, вы откуда?». 
Оказалось, что Катя Журавлёва, жена Язова, родом из Боровичей, к тому же – наша соседка*. После этого мы много раз беседовали с Язовым, он помогал по службе, посылал со мной в Боровичи посылки тёще… 
Срок моей службы уже заканчивался, когда нас, 400 военных, переодели в гражданское и погрузили в трюм сухогруза «Алапаевск». Мы, конечно, не знали, куда плывём, предполагали – в Болгарию, но ошиблись. На общем собрании зачитали находящийся в секретном пакете приказ. Оказалось, нам предстояло защищать кубинскую революцию, против которой восстало полмира. Одно дело – слушать о Карибском кризисе по радио, другое – быть в его эпицентре…
Плыли две недели. Поначалу выход на палубу разрешали только ночью. В трюме жара, многих тошнило от частых штормов, одолевали мысли: вернёмся ли обратно? 
Когда подошли к Кубе, на борт вошли три советских офицера. Предупредили: вы прибыли защищать кубинскую революцию, соблюдайте правила: с женщинами не встречаться – распространены венерические болезни, а врачи сбежали от революции с прежним правителем Батистой. В лес ни ногой – там пять видов ядовитых деревьев, сок которых прожигает до костей. В этом мы убедились, когда стали ставить палатки. Расчищая для них место, пришлось вырубать деревья, сооружать нары. В результате – опухоли, волдыри, кровоточащие раны. Кубинцы научили натираться отваром гуавы (одно из ядовитых деревьев), что заменяло прививки. Некоторые солдаты экспериментировали – пытались делать себе татуировку соком этого дерева… Через какое-то время начались и заболевания дизентерией. В чужом климате было тяжко – жара, повышенная влажность, тропические ливни, во время которых пересохший ручеёк мгновенно превращается в реку, как наша Мста… 
Жили в постоянном напряжении, ожидая бомбардировок или десантирования. Ежедневно лагерь облетали американские боевые самолёты на высокой скорости. Мы держались стойко. Помогало соблюдение воинского режима: физзарядка, стрельбы, занятия по боевой и политической подготовке, спортивные соревнования. Сначала жили в лесу, потом передислоцировались под город Ольгин (900 км от Гаваны), где был аэродром наших бомбардировщиков Ил-28, госпиталь и объединённый продовольственный склад, куда наш полк перевозил грузы с прибывающих советских судов. Кстати, в госпитале я навещал своего земляка Виктора Осипова из Мошенского. Выполняя задание, он залез на высокую пальму, чтобы сорвать листья для укрытия техники, и, не удержавшись, упал на землю. 
Постепенно обустроились: сколотили из досок, предназначенных для пола в палатках, небольшой магазин, где солдаты могли на свою зарплату в 5 песо (офицеры получали 100) покупать сигареты и воду в бутылках. Со спиртным было строго. На склоне к ручью соорудили из жердей и щитов кинобудку и амфитеатр со сценой под открытым небом, где выступала наша самодеятельность и показывали фильмы. Там же выступал перед нами знаменитый чемпион мира, советский штангист Юрий Власов. Его называли самым сильным человеком планеты. Помню, он говорил, что сила рук позволяла ему поднять и больший вес, но позвоночник не выдержал бы…. 
7 ноября весь наш 2,5-тысячный полк, включая полковой оркестр, выстроился для парада перед самодельной трибуной, на которой стояли офицеры во главе с Язовым и 23-летним Чавеко, командиром соседней кубинской дивизии. Вдруг из-за холмов взмыли два американских самолёта и на огромной скорости пронеслись на низкой высоте прямо над нами. Признаюсь, мы даже немного присели от страха. Но повторных облётов не было, и парад состоялся. Помню приезд в полк Рауля Кастро – тогда был дождь, и Язов, ведя гостя в расположение полка, накинул ему на плечи свою плащ-палатку; помню рассказ командира о его встрече с Анастасом Микояном, посланцем Хрущёва на Кубу, проводившим беседу с представителями всех 4-х полков… 
В октябре, в самый пик кризиса, мы, простые солдаты, догадывались, что происходит что-то страшное, чувствовали это по участившимся облётам американской авиации и по молчанию наших офицеров (они стали уклоняться от общения с нами). Мы хорошо знали о ядерных ракетах, стоящих где-то рядом, хотя говорить об этом запрещалось… 
В конце октября 1962 года Хрущёв с Кеннеди договорились о демонтаже на Кубе советских ракет в обмен на удаление из Турции американских и гарантии ненападения на Кубу. 
Вячеслав Дмитриев с полком оставался на острове еще более трёх месяцев. В феврале 1963-го, несмотря на обращение Язова к бойцам остаться на сверхсрочную, все отправились домой. Их срочная служба заканчивалась. 
Очень склонял командир Дмитрий Тимофеевич Язов Вячеслава к сверхсрочной: «Оставайся, пойдёшь со мной: куда я, туда и ты». Увы, военная карьера Вячеслава не привлекала, очень скучал он по дому, мечтал поступить в институт им. Лесгафта. «Да и не думал я, что он министром обороны станет», – улыбается Вячеслав Николаевич…
Его боровичская родня, как и близкие ещё троих боровичан, служивших в том же полку, были очень обеспокоены: письма не приходили почти полгода. «У моей мамы от сильного расстройства на три месяца отнялись ноги». Возвращаясь в феврале 1963-го в родные морозы и метели из карибского зноя, Вячеслав вёз вручённую Язовым грамоту за отличную службу (в которой ни слова не было о Кубе) и китайский халат, купленный на сэкономленные деньги в кубинском магазине. Он вспоминал тропические штормы, заросли столетних кактусов, запах ядовитых тёмно-зелёных листьев, загорелые, поблескивающие испариной лица солдат и офицеров, и особый, до сих пор не забытый резкий свист американских истребителей…