19.10.2017
Нужны ли нам подробности этого знаменательного года, изменившего ход нашей истории? 
Русский писатель Николай Карамзин говорил, что знать своё прошлое полезно хотя бы для того, чтобы не падать духом от скорбей народных: было и хуже, но выстояли. 
Представить себе правдивую революционную картину в Боровичах нелегко: документы и воспоминания очевидцев собраны в основном при Советской власти и полны пафоса революционной борьбы, порой затемняющего правду. И всё же, сведения о 1917-м, хранящиеся в Боровичском музее истории, интересны. 
Наш корреспондент Константин ЯКОВЛЕВ попытался воссоздать ход событий начала 1917 года.

2 марта (14-го по новому стилю) в городе узнали об отречении императора Николая Второго в пользу брата Великого князя Михаила, который в тот же день отложил принятие короны до решения общенародного Учредительного собрания. Буйно настроенные боровичане вышли на улицы, митинговали, разгромили тюрьму, выпустив политических заключённых, разоружили полицию… 
Известие из Петербурга для многих было желанным. Революционный дух «закипал» в Боровичах и раньше. В 1905-м, в год первой Русской революции, на усмирение беспорядков была прислана казачья сотня, которая надолго осталась в городе. Возглавлял её офицер Иван Родионов. Он известен как автор нашумевшей книги «Наше преступление» (1908), выдержавшей несколько изданий. А.М. Горький назвал её «злой и тёмной книгой», искажающей облик народа, разбуженного революцией 1905 года, и призванного к историческому творчеству. В Боровичах это творчество выражалось тогда недолго, но активно: например, ворвались в полицию и стали жечь следственные дела и документы. Рассказывают, что когда разнузданная толпа шла по мосту Белелюбского, раздались крики: «Взять Шульгина!», и все устремились к дому самого богатого торговца и домовладельца – бывшего боровичского городского головы Матвея Яковлевича Шульгина. Но верные люди успели спрятать его в надёжном месте, пока страсти не улеглись. 
Из воспоминаний старых революционеров известно, что рабочие заводов Вахтера и других (среди них было много тех, кто успел поработать на заводах Петрограда и получить там «революционный заряд») уже давно собирались на маёвки и нелегальные сходки за городом, «числом до 200 человек». Подстрекали к этому профессиональные революционеры, которые умело накаляли обстановку, призывая недовольных жизнью требовать не только повышения зарплаты, но и главного – свержения самодержавия. 
В противовес революционной агитации, на заводе Вахтера ещё с 1912 года действовала популярная рабочая чайная городского Общества трезвости, которую, как пишет в мемуарах комсомолка Анна Иванова, организовали «черносотенец В.Е. Суханов и поп Антонин Надеждин… вовсе не для пользы рабочего дела, а напротив – для отвлечения от революционной борьбы». В чайной, куда приходила молодёжь, было уютно, играл граммофон, показывались «туманные картины» и читались лекции «на религиозные и литературные темы». Но жизнь становилась всё труднее, а агитировать за свержение царя – всё легче. С началом войны 1914 года молодёжь всё чаще ходила по улицам с революционными песнями «Варшавянка», «Марсельеза», «Вперёд, заре навстречу!», бывала на собраниях молодёжного клуба, где говорилось о борьбе за «свободу, равенство, братство и счастье»…
Но вернёмся к началу 1917-го в Боровичах. Уже на следующий день после беспорядков 3 марта Боровичская городская управа собрала на экстренное совещание тогдашних VIP-персон – крупных промышленников, купцов и чиновников города. Они быстро решили, как действовать: создали Комитет общественной безопасности. Беспорядки были прекращены. К сожалению, не удаётся найти материалы о действиях Комитета, как он сопротивлялся революционному натиску Советов… 
Комиссаром Временного правительства по Боровичам был назначен Н.Е. Терлецкий, председатель местной городской Думы. О нём и его деятельности почти ничего не известно, кроме следующего эпизода из отчёта губернского комиссара А.А. Булатова в министерство внутренних дел Временного правительства: «14 сего ноября из города Боровичи явился ко мне представитель Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Андреев, который вручил мне постановление Совета об устранении боровичского комиссара Н.Е. Терлецкого от должности… В этом ходатайстве было мною ему отказано на том основании, что Терлецкий, будучи избран председателем местной городской Думы, имеет выражение всеобщего к нему доверия…»
Борьба Временного правительства и Советов подавалась в СССР однобоко, в пользу последних, и всё же по этим данным можно судить о развернувшихся событиях. 
4-5 марта в городе прошли выборы в Боровичский уездный Совет рабочих и солдатских депутатов (позднее с ним сольётся и крестьянский Совет), он помещается в большом деревянном доме на набережной (ныне – Советская, 1, Дом игумении Таисии). Сюда стекаются представители солдат, в том числе и дезертировавших с фронта, и революционно настроенные рабочие – делегаты от промышленных предприятий города, а также и крестьянские активисты – посланцы уездных сёл и деревень. У руководства Советов три партии – большевики, меньшевики и эсеры, представляющие интересы разных слоёв населения. Они не согласны между собой по главным вопросам – земли и мира. Большевики – против Временного правительства и продолжения войны, меньшевики и эсеры это правительство поддерживают и стоят во что бы то ни стало за войну «до победного конца».
6 марта состоялось первое заседание Совета. Председателем избран Сергей Громов. Совет сразу начинает выпускать постановления, с чего и начинается знаменитый период двоевластия, которое всегда оборачивалось бедой в истории России. Не выполняются решения ни Временного правительства, ни раздираемых противоречиями Советов. 
Сначала было некоторое единство – 10 марта на Екатерининской площади, у Троицкого собора (ныне – ГДК) чтили память жертв революции в Петрограде, тех, кто погиб в массовых волнениях в начале 1917 года. Вместе стояли, как пишется в одном из протоколов Совета, сотни людей – рабочие и солдаты со знамёнами и красными бантами на груди, духовенство города, сочувствующие горожане. Была отслужена панихида. Это было последнее сплочение перед радикальным размежеванием общественных сил... 
16 марта уездный Совет издаёт постановление о запрещении использования труда малолетних на Кошелевской писчебумажной фабрике.
23 марта лесовладелец Сукин телеграфирует Булатову (комиссару Временного правительства по Новгородской губернии), что крестьяне Боровичского уезда самовольно начали вырубать лес. Поступают сообщения и о самовольном захвате крестьянами земель в Шегринской волости (усадьба Юрьево), в имении помещика Родзянко в Елигово. В Кончанском крестьяне запретили помещикам заготовлять дрова на собственных угодьях, в имении «Светье» – потребовали овёс и лошадей для засева и машины владельцев для обработки полей...
Апрель. Совет отстраняет «капиталиста Колянковского от владения заводом «Новь» за объявленный им локаут» (то есть отстранение от работы людей без выплаты зарплаты). Директор Кошелевской писчебумажной фабрики посажен рабочими под домашний арест.
3 апреля. Совет постановляет: «арестовать на 2 недели владельца Гинзбурга за оскорбление депутата Совета Захарова; ввести 8-часовой рабочий день и увеличить зарплату на всех предприятиях уезда».
Постановления Совета игнорируются или отменяются властью комиссара, Совет призывает рабочих к стачкам.   

(Окончание следует)