08.04.2021
…Весна вокруг. Время надежд, мечтаний и свершений. Время молодых. Поэтому и представляем вам произведения молодых боровичских литераторов.

ЮРИЙ СЫЧЁВ

В 2019 году закончил боровичскую гимназию, в настоящий момент учится в университете С-Петербурга. С гимназической скамьи пишет прозу, победитель областных литературных конкурсов, участник всероссийских семинаров Совета молодых литераторов, где представлял Новгородскую область. 
Автор двух книг прозы: «Кот, который не так прост, или Открывайте двери, к вам гости!» и «Тень грифона».

Время жить

Посвящается моему деду Сычеву Игорю Никифоровичу.
 
– Молодой человек, рыбки не желаете купить?
Я тупо уставился на полную, розовую, как свежая креветка, продавщицу с рыбьим лицом. От одного её вида мне стало тошно и мерзко. Я нашёл в себе силы слегка качнуть головой и торопливо пошёл прочь. И как меня вообще занесло на рынок?..
Помню, я вышел из её дома, быстрым шагом врезался во враждебный, серо-грязный город с толстыми рыбными продавщицами и ревущими машинами. Как вообще можно жить там, где каждый ободранный куст вызывает отвращение и злобу? Тем более сейчас… Ошарашенный, как подбитый из засады селезень, я успел лишь взмахнуть крыльями и забарахтался на глади сурового безнадёжного бытия, затухающими глазами глядя на крякающую в нескольких метрах подсадную предательницу. Вот и кончилась жизнь, и довольный охотник привязывает меня за шею к поясу…
Почему-то мне больше не хотелось сопротивляться, орать и стучать кулаками в кирпичные стены до потери пульса. Да и жить-то не хотелось. Вокруг меня мелькали чужие, отталкивающие лица. Вот бомж, грязный, вшивый и вонючий, выпрашивает у прохожих мелочь. Запах жёсткого, многодневного перегара обдаёт волной, когда он заплетающимся языком обращается ко мне: «Паря, дай мелочи, пяти рублёв не хватает!». Почему-то захотелось скрыться, бежать, не оглядываясь. Но я сдерживаюсь. Уклоняюсь от качающегося бомжа и иду дальше. Драная шавка грызёт коробку из-под дорогих кормов. Какие-то твари выбросили её. Видимо, «собачка» надоела обнаглевшему от вседозволенности отпрыску. Через десять-пятнадцать лет он вырастет в полноценного морального ублюдка, поднимет руку на мать и доведёт отца до сердечного приступа. Собака увязалась за мной, пробежала метров десять и скрылась. Группа школьников на лавочке во дворе распивает пиво, самому старшему из них лет шестнадцать. Замечаю с ними девушку. Когда-нибудь она пропадёт, как сотни других, и найдётся в канализации спустя пару недель. Увы, ничего другого ей не светит. С лавочки раздаётся гогот. Меня передёргивает и выбрасывает из двора навстречу дымной дороге. Мимо проносится ревущий джип с богатенькими молокососами на борту. Тот, что за рулём, выкрикнул мне оскорбление в окно. Пошатнувшись, я чуть не упал в лужу, растекающуюся мутными маслянистыми пятнами по всему городу. Толком не соображая, что происходит, я перешёл дорогу и двинулся в глубь парка. Наконец-то пусто. Сбавляю шаг, замечаю, что в наушниках не играет музыка. Забыл поставить. Вырываю их из телефона и бросаю на землю. Где-то на высоком тополе каркает ворона. 
Грязь как-то медленно, неуверенно отступала. И чем дальше я углублялся в парк, тем сильнее это становилось заметно. Прямо передо мной на пустой пешеходной тропинке ворковали голуби. Ветер шуршал ветвями, только начавшими покрываться почками. Я упал на ближайшую лавочку и обхватил голову руками. Как же она сказала тогда? Кажется, назвала меня «убожеством», неспособным даже купить ей «какое-то колечко». Потом швырнула в лицо ещё свежие от уличной прохлады розы и громко хлопнула дверью. Я ушёл сразу. Помню, как покачнулись стены, когда я отвернулся от закрытой двери. Поскользнулся на последней ступеньке и упал. Вскочил, не чувствуя боли, с грохотом врезался в металлическую дверь. Затем – несколько минут, а может, часов забвения, боли и пустоты. Смотреть, сколько сейчас времени, не хотелось. Двигаться тоже. Чем дольше я сидел, глядя перед собой в пустоту, тем громче звучал во мне вопрос: «Стоит ли вообще жить дальше?» Но одновременно с этим меня не оставляло ощущение какой-то смутной тревоги, а может, недоумения. Я всё-таки нашёл в себе силы осмотреться. Место оказалось до боли знакомым: парк, в который меня занесли ноги, был колыбелью моего детства. В ту весёлую пору свободы и счастья я частенько прогуливался здесь с дедом. Помню, как мы большей частью молчали, но стоило мне спросить что-нибудь, как худенький, маленький, вечно пахнущий сигаретным дымом дед заботливо переспрашивал: «Что, миленький?». Туговат был на ухо. Два месяца назад его посреди ночи разбил инсульт. Врачи с самого начала уверяли, что шансы выжить и восстановиться – ничтожно малы. Но я им не верил. Помню, как он смотрел на меня, когда я приходил в палату. Прямо в глаза, с такой неописуемой нежностью, что и лёд бы растопила. И ведь он выкарабкался! Врачи удивлённо сообщали, что кровь уходит из желудочков мозга, всасывается… Если бы не пневмония, дед бы выжил. Помню, как вечером, часов в одиннадцать, из больницы поступил звонок. Он прорезал спокойную тишину, взорвался плачем по всей квартире: час назад сердце деда остановилось. В памяти всплыла одна из последних его фраз, которую он произнёс за два дня перед смертью: «М…мне бы… мне бы вы…жить. Мне бы вы… жить…». Выжить. Жить. Меня подбросило с лавки. Я вскочил, заметался, словно сдавленный ужасом зверёк в клетке.
 Немного успокоившись, я огляделся вокруг. Солнечные блики бегали по чистым лужам, где-то заливисто смеялся ребёнок. Птица-Весна расправила крылья и запела тоненько: «фьию-фьию». Невероятное, неведомое ранее чувство нахлынуло, волной подхватив осколки разбитого сознания. Казалось, что душа моя взлетела на небывалую высоту, набрала скорость и задышала наконец ровно, спокойно. Я шёл по парку, глядя по сторонам и восхищаясь миром, будто видел его впервые. Может, так оно и было. А город жил своей, такой непростой жизнью, понять которую можно было разве что через призму Любви. Весна полноправно вступала в свои права, объявив новое время – Время Жить.

АДЕЛИНА КАНДИКОВА

Боровичанка. Окончила гимназию. С раннего детства увлекается прозой. Участница литературных конкурсов НовГУ. Владеет пятью иностранными языками. Имеет контракт с издательством ЛитРес. К девятнадцати годам опубликовала пять книг: фантастическая трилогия «Макс Хайт», соционический роман «Васат» и приключенческая криминальная драма «Наблюдая за псами». В данный момент работает над новой книгой.

Наблюдая за псами

(отрывок из романа)

Вступление

– Что, мать твою, ты творишь, Розалина?
– Отстань, Барри! Я знаю, что делаю! 
 Молодая девушка лет семнадцати вышла из дома и поправила рюкзак, висящий за спиной. Она выглядела абсолютно спокойной в отличие от Барри, сорокалетнего полного мужчины, в сальной рубашке, что выглядывала из-под длинного фартука мясника, и с подёргивающимся от нервов глазом. 
– Дай мне ключи, – попросила девушка. 
 Мужчина посмотрел по сторонам. Он не хотел отдавать ей то, что она просила, но явно побаивался её гнева. Барри как будто высматривал, будут ли свидетели, если Розалина захочет его убить. 
– Дай мне ключи от этой чёртовой машины! – уже с нажимом повторила она. 
 Барри скорчил гримасу боли и с неохотой достал из кармана протёртых джинсов ключи от довольно солидного автомобиля. Он кинул ей их, и девушка, которая к тому времени уже опёрлась на капот полностью укомплектованного BMW, одной рукой ловко поймала брелок. 
– Спасибо, – мило улыбнувшись, она разблокировала машину. 
– Постарайся не угробить себя.
 Мужчина развернулся и направился обратно в дом. Он отчаянно бурчал что-то себе под нос и мотал головой. 
– Ну… Это уж как получится! – крикнула ему вдогонку Розалина, но вряд ли он её слышал. 
 Дверь дома захлопнулась, и девушка села в машину. Закинув рюкзак на заднее сидение, она завела автомобиль и закрыла лицо руками. «Дай, Бог, не сдохнуть сегодня… Прошу, не сегодня!..», – прошептала Розалина в темноту. Казалось, что там, за ладонями, девушка прячет свои слёзы. Но когда она снова открыла лицо, это был довольный происходящим и абсолютно счастливый человек, который, казалось, и не молил о жизни секунду назад.
 Отъехав на несколько кварталов от дома, она достала из кармана куртки телефон и набрала номер, что оставил ей вчера под дверью мясницкой лавки некий человек, чьё лицо скрывала балаклава, если верить Барри. Трубку долго не поднимали, и заговорил автоответчик: «Пересечение восьмой Стрит-Глоут и двенадцатой авеню через десять минут».
 «Ну, о’кей!», – подумала Розалина и, отбросив телефон на пассажирское кресло, со всей дури вдавила педаль газа в пол. Раз уж она ввязалась в эту историю, то бегство – табу. Ей придётся пройти до конца, который, по её предчувствиям, маячил уже где-то на горизонте, если молитвы не были услышаны. 
 А ведь если бы год назад страх победил…

УСТИНЬЯ ПЕТРОВА

Боровичанка. Живёт в Санкт-Петербурге. Переводчица, увлекается изучением иностранных языков, пишет стихи с шести лет. Является членом поэтического клуба «Свеча» 
(г. Боровичи), многократно участвовала и побеждала в поэтических конкурсах.

*   *   *
Сегодня нам с сестрою – восемь полных;
На кухне мыс Посуды рвётся вверх,
Везувий сковородок и кастрюлек
Шипит и извергает дым котлет,
И плавится под вытяжкой Сахара
рассыпанного сахара-песка.

Стоят на плоскогории Столовом
Стаканы чайных бухт, озёр, морей,
Подслащенных и пахнущих малиной,
И мама с грудой Андских пирогов
Встречает нас с сестрою на пороге;
Наш смех звенит над кухонной Землёй.

Мы моем руки в тёплом водопаде,
Который низвергает медный кран,
И папины усы смеются тоже,
А дом цветёт, хохочет и танцует,
Вращается вокруг своей оси
и кружит нас, и кружит, кружит, кружит.

И мы с сестрой – счастливые до звёзд,
И мир для нас огромен и прекрасен,
А мелочи – волшебны и чудны.

Когда мы станем чуточку взрослее,
Мы ловко проскользнём в дверной проём,
И Млечный Путь дорог нас втянет в вечность.

...Сегодня нам с сестрою восемь лет.

*   *   *
Под апрельским глазом солнца я брожу по тротуарам
Как отпетый беспризорник, как исчадие весны
Я смеюсь, рюкзак закинув, и бегу, как от пожара, 
От холодных зимних будней и метелей ледяных.

Я – обычный сумасшедший, путешественник-скиталец:
Вместо плеч – дубовый стержень, 
вместо глаз – зелёный дёрн;
Я безжалостно мотаю нитку дней себе на палец
И лечу, как ворох веток, прямо в солнечный костёр.

Я – душистый ломтик неба в сапогах и в красной кепке,
Смех мой резок в развесенней и веснушчатой тиши;
Я вперёд несусь, как ветер – травяной, 
апрельский, крепкий, 
Но не знаю, как сбежать мне от простуженной души.

ЮРИЙ СЫЧЁВ

АДЕЛИНА КАНДИКОВА

УСТИНЬЯ ПЕТРОВА