Жаль, конечно, что нашего земляка заметили не в родном отечестве, но, как говорится… Меня же выбор немецкого издательства (с творчеством неизвестного русского оно познакомилось через Интернет) не удивляет. Александр Евстратов – представитель ныне почти исчезнувшего жанра деревенской прозы, жанра, подарившего нам таких писателей европейского и мирового уровня, как Василий Белов, Шукшин, Распутин, Солоухин, Евгений Носов…

Он, несомненно, одарённый человек. Помнится, ещё в 1981 году на областном семинаре в Боровичах его особо выделил классик исторического романа Дмитрий Балашов. Увидел, что тот мыслит национально, пишет независимо. Что у него живой образный язык, без городской усреднённости и сленга, без новояза. Текст ясный и простой, без навязчивой эрудиции, вытесняющей собственное содержание. Героев немного, они колоритны. В основном это деревенские и бывшие деревенские люди, оказавшиеся в городе в ходе раскрестьянивания и пополнившие ряды пролетариата. Один из них – сам автор, Евстратов Александр Фёдорович, русский, 1956 г.р., уроженец живописной приозёрной деревни Белавино, попавшей при Брежневе в список неперспективных и постепенно обезлюдевшей. Он рядовой строитель, но широкого профиля: машинист башенного крана и каменщик, печник и облицовщик, жестянщик и кровельщик (между прочим, покрывал купола реставрируемых церквей, я ещё гадал, откуда в наше время берутся такие мастера).

Редкий случай в литературе, когда рассказчик тождествен своим героям, мыслит их категориями. Это и недостаток, и достоинство: гарантированная правда. А главное, есть в его произведениях та «иррациональная изюминка» (Л. Леонов), которая заставляет читать их даже тех, кто относится к автору снисходительно: мол, местный писатель (а в Москве московский писатель – не местный?). Или ещё: «писатель из народа». А ведь так оно и есть: да, из народа, но не в дореволюционном понимании, не малограмотный.

Ну так вот, Дмитрий Балашов, которому Евстратов понравился и внешне (этакий добрый молодец, рослый и широкоплечий, весёлый и озорной, с ним, мэтром, разговаривает как равный!), предложил ему поступать в Литературный институт. Рекомендацию областной писательской организации гарантировал. Литинститут – мечта любого начинающего, но Евстратов искушать судьбу не стал. Лучше синица в руках (сносный заработок, твёрдое место в жизни), чем журавль в небе (престижный диплом с неопределённостью будущего). Да и сыт он был учёбой. Ведь в 12-летнем возрасте, после сельской начальной школы (потом её закрыли), вынужден был уехать в Боровичи продолжать образование. Жил «в людях». После восьмого класса поступил в городское профтехучилище № 8. В 14 лет ему завели трудовую книжку… Одновременно ходил в вечернюю школу, получил аттестат зрелости… Служба в Советской Армии. И здесь два года учёбы, боевая и политическая подготовка. Нет, надо пожить вольной жизнью, а затем завести семью.

Однако мысль о Литинституте преследовала его ещё долго. Выпустив в 2001 году на средства меценатов (ходил «с шапкой по кругу») сборник под непритязательным названием «Рассказы», Евстратов отослал его в конкурсную комиссию института на предмет поступления на заочное отделение. Ответ из Москвы пришёл быстро: примем, только сдайте экзамены по русскому языку и литературе. Экзамены были формальностью, но опять начались колебания… Учиться после сорока лет, да ещё семейному человеку, дважды в год ездить на месячные сессии, отпрашиваться с работы, кадров и так не хватает… Мать одна в деревне (отец рано умер, брат жил в другом городе), охряла, кто ей гостинцев привезёт, дров наколет, баню истопит? Решил: ляд с ним, институтом. Писать всё равно никто не научит; что есть, то и есть.

Жизнь наша состоит из упущенных возможностей.

Году в 85-м областная писательская организация запланировала выпустить в Лениздате сборник перспективных молодых прозаиков. Таких на Новгородчине нашлось трое: боровичанин Александр Евстратов (шёл под первым номером), новгородцы Виталий Ковалёв (начинал свой творческий путь в боровичском литобъединении) и Владимир Матюшкин. Участие в сборнике засчитывалось за самостоятельную книгу. Это открывало дорогу для вступления в Союз писателей СССР, что тогда было и престижно, и выгодно. Тут в жизнь Евстратова вмешалась другая напасть. Он, здоровый и выносливый, как лось, простудился на стройке, и, надеясь на свою крепость, запустил болезнь, она плавно перешла в бронхит (курево сыграло свою роль), а затем в серьёзный туберкулёз – редкая болезнь в ту пору. Стал он клиентом тубдиспансера. Болезнь не отступала, и врачи направили его на длительное лечение в санаторий в Карелию, тогда это было обычной практикой. Времени на подготовку рукописи оставалось в обрез, Евстратов занервничал, впал в апатию и, махнув на всё рукой, уехал в Карелию. Сборник вышел из двух авторов, вскоре они за свой счёт издали по книжке, при Горбачёве такое было разрешено, и вступили в СП СССР. Ковалёв впоследствии возглавил областную писательскую организацию и руководил ею до своей неожиданной ранней смерти. Что касается Евстратова, то в санатории он вылечился, по ходатайству врачей получил однокомнатную квартиру, поработав по выходным на ремонте дач и пр., обменял её на двухкомнатную с доплатой. Писать стало легче.

В 2006 году он выпустил за свой счёт книгу «Угарный камень». В 2011 году вышел на льготную пенсию – отработал положенный срок каменщиком. Мечтал уединиться в Белавине и засесть за что-то серьёзное, но куда там! На пенсию не проживёшь. Продолжает трудиться на стройке. Напечатался в «Невском альманахе», в сибирском журнале «Истоки», в новгородском «Викинге». О новых книгах не помышлял, но от предложения немецкого издательства, естественно, не отказался. Прежде чем издавать, практичные немцы по Интернету выясняли, найдутся ли желающие читать неизвестного русского, не будет ли бизнес в убыток? Нашлись, и это особенно обрадовало автора, который любит повторять: «Я пишу для читателя, и его мнение мне дороже всего».

Евстратова знаю с того памятного семинара. И удивляюсь. Это ж надо – прийти с нелёгкой работы, поужинав и вздремнув, подождав, пока угомонятся домашние (жена с сыном, сын тоже строитель, заочно закончил институт), сесть за кухонный стол и допоздна стучать на югославской пишущей машинке… (Теперь у него компьютер). И каждый раз начинать рассказ с таким чувством, будто пишешь впервые, с муками преодолевая сопротивление материала… Поверьте мне, проза – это наказание, и что заставляет заниматься ею, один Бог знает.

Такого одержимого человека больше не встречал. Я бы сравнил его с Мартином Иденом из одноимённого романа Джека Лондона (роман произвёл на молодого Евстратова большое впечатление). В отличие от американца, он свои рассказы в молодости никуда не рассылал, не надеялся на успех, да и лень было заниматься этой канителью… Лишь однажды потревожил региональный журнал «Север». Получил благожелательный отзыв, но публикация не состоялась, так как он не согласился на предложенные рецензентом переделки.

Мне нравится, что Александр Евстратов, сколько я его знаю, бьётся над вопросом: он настоящий (писатель) или не настоящий? О чём речь. В прозе он такое же уникальное, чисто боровичское явление, как Евдоким Русаков в стихах. Не так давно полистал в библиотеке знакомую антологию «Поэзия российских деревень» (1982). Так наряду с классиками, от Кольцова и Никитина до Есенина и Рубцова, несколько стихотворений Русакова. Подумалось: если бы я составлял антологию деревенской прозы, непременно включил бы рассказ Евстратова. Тут напрашивается «До сына», горькая история о том, как доживают своей век в забытой властями деревне последние её престарелые жители. И всё-таки я бы взял по-чеховски тёплый, с грустным юмором рассказ, который так и называется – «По Чехову». В нём повествуется о том, как деревенская пенсионерка Дарья Поливанова после смерти мужа хотела переписать дом на своё имя, но попала под бюрократическую колесницу. Раньше Поливанова сходила бы в сельсовет, и через 15 минут нужная бумага была бы готова. Теперь иначе. Надо предоставлять какие-то справки, ехать в райцентр, за каждый чих платить немалые деньги. Отчаявшись, бедная женщина пишет письмо президенту (в пору появления рассказа им был Ельцин). Как у Чехова Ванька Жуков на деревню дедушке…

Замечательна концовка рассказа: «А час спустя, убаюканная сладкими надеждами, Дарья крепко спала. Ей снился большенный стол под синим сукном, за которым сидел не кто иной, как сам президент России, читал её письмо каким-то мужикам в галстуках. А молодой слуга в чёрном сюртуке обносил их чаем».

Три фразы, а в них вся Россия.